Мережковский стихи. Одиночество в любви.

Как часто выразить любовь мою хочу,
Но ничего сказать я не умею,
Я только радуюсь, страдаю и молчу
Как будто стыдно мне — я говорить не смею.

И в близости ко мне живой души твоей
Так все таинственно, так все необычайно,-
Что слишком страшною божественною тайной
Мне кажется любовь, чтоб говорить о ней.

В нас чувства лучшие стыдливы и безмолвны,
И все священное объемлет тишина
Пока шумят вверху сверкающие волны,
Безмолвствует морская глубина.
Мережковский Дмитрий

 

«Я думаю, из писателей, писавших в России…,
было мало принявших в душу столько печали».
В. В. Розанов

Дорогие друзья!

Сегодняшний пост я хочу посвятить стихам Дмитрия Мережковского. Именно стихам, хоть Мережковский более популярен как писатель. И его «Воскресшие боги Леонардо да-Винчи» стоят у многих на книжной полке. Проза писателя переводилась на разные языки, была популярна и в Европе. Из всего наследия писателя  стихи Д.С. Мережковского считаются самыми слабыми. Но в них такая тоска и грусть, что не могу оставить их без внимания, тем более в моем блоге поэзия Серебряного века занимает почетное место. Помните пост с его «Ослепительной нежностью»? Как же красиво, и печально… А перед подборкой стихов Мережковского немного напомню его биографию. Всё-таки Дмитрий Сергеевич – неординарная личность и отношение к нему неоднозначное.

Дмитрий Мережковский родился в 1866 году в Петербурге в небогатой дворянской семье. Рос хрупким, болезненным мальчиком. В тринадцатилетнем возрасте стал писать стихи. Несмотря на то, что с отцом у него не было душевной близости, именно Мережковский — старший обратил внимание на поэтический дар сына. В 15 лет отец его отвел к Ф.М. Достоевскому, который прочитав стихи, раскритиковал их и заметил, что они очень слабые и бездарные, добавив —  для того, чтобы написать хорошие строки, надо много страдать. В ответ отец воскликнул – «Пусть лучше не пишет ничего, только чтобы не страдал». На подростка эта встреча произвела тяжелое впечатление. Он нервничал, бледнел, заикался, как признается в воспоминаниях, и был оскорблен уничижительным замечанием писателя.
Дмитрий Мережковский был выпускником историко-филологического факультета Петербургского университета, человеком с широким кругозором и разнообразными дарованиями. Он освоил чуть ли не все жанры литературного творчества – прозу, поэзию, эссеистику, критику, драму, художественный перевод. Большую славу ему принесли книги, посвященные русским писателям 19 века – Достоевскому, Толстому, Гоголю, но самый большой успех завоевали не стихи Мережковского, и не проза, а пьеса «Павел I».
Главной заслугой Дмитрия Мережковского в истории литературы является то, что он был одним из основоположников русского символизма. Его сочинения во многом определили круг мотивов, характерных для литературы русского «серебряного века», о безысходности одиночества в человеческой жизни, о призрачности и обманчивости чувств.

…В просветленной, трогательной дали,
Что неясна, как мечты мои,—
Не печаль, а только след печали,
Не любовь, а только след любви…

***

…В своей тюрьме,- в себе самом,
Ты, бедный человек,
В любви, и в дружбе, и во всем
Один, один навек!..

Знакомство с главной женщиной его жизни Зинаидой Гиппиус состоялось весной на водах Кавказа в Боржоми. Они считали, что эта встреча была предопределена свыше и носила мистический характер. Год назад умерла его мама, женщина, обладающая редкостной красотой и ангельским характером. Она оказала большое влияние на его духовное становление. Юный Мережковский очень переживал эту потерю и нуждался в душевной поддержке, хоть к тому времени уже выпустил свой первый сборник «Стихотворения» и был известным поэтом. Злые языки утверждают, что именно его известность и популярность послужила причиной того, что яркая статная девушка обратила внимание на этого щупленького и невзрачного молодого человека. Может быть его известность и способствовала первому интересу  девушки, но чем больше они проводили время вместе, тем сильнее их тянуло друг к другу. В воспоминаниях своих Зинаида Гиппиус признавалась, что они не могли наговориться. Это были споры, ссоры, но каждая встреча их только соединяла и показывала, что они поразительно дополняли друг друга.

В январе 1889 года Дмитрий Мережковский и Зинаида Гиппиус обвенчались в Тифлисе. Ей было 19, а ему 23 года. Современники говорили, что их союз не был по настоящему супружеским, а носил чисто духовный характер. Они оба отрицали физическую близость в браке, сразу решили, что у них не будет детей, хоть творческий союз их был очень плодотворен. Без нее Мережковский бы замолчал, а без него все идеи Зинаиды Гиппиус остались бы только словами, считают критики.

«Как бы ни относиться к духовности Мережковского, начала природного… и плотского в нем пожалуй, совсем не было. Оба они — и он, и Зинаида Гиппиус — так и прошли через всю жизнь особыми существами, полутенями, полупризраками (в литературе. В жизни бывали, он особенно, иногда очень «жизненными»)».
Борис Зайцев

Конец 19 века молодые супруги провели в путешествиях по Европе – Венеция, Рим, Париж, Греция, Турция. Мережковский переводил с латыни и греческого античные трагедии, переводил Гете, выступал преимущественно как публицист, критик, прозаик. Стал основателем журнала «Новый путь». Благодаря его сборнику стихов «Символы», появилось новое поэтическое направление. В 1914 году выходит двадцатичетырехтомное собрание сочинений писателя.

 

Все современники понимали, а в последствии и биографы признали, что этому семейному союзу суждено было сыграть важную роль в истории русской культуры.  Зинаида Гиппиус устроила известнейший литературный салон, где собирались многие видные деятели культуры того времени. Весь Серебряный век прошел через ее гостиную. И Мария Моравская, и К. Бальмонт, и Г. Иванов, да практически все поэты… Зинаида Гиппиус была не просто вдохновительницей, но и активной участницей всех случавшихся дискуссий. Яркая, импозантная, провоцирующая… А он… «маленький человек с бледным, белым лицом и большими, брошенными вдаль глазами…» ( А. Белый)

Мережковского не любили. Он был очень закрыт. Даже с женщиной, с которой он прожил более 50 лет, он был скрытен. И Зинаида Гиппиус признается, что лишь в редкие моменты приоткрывалось то, что лежало у него глубоко. Он был замкнут, но как-то очень органично замкнут. Все отмечали, что он всегда «застегнут на все пуговицы» и от него веет холодом. К нему невозможно было подойти и запросто хлопнуть по плечу. Многих это его «состояние в себе» раздражало, некоторых пугало. Он был чужим в компании. Слишком сухой, слишком надменный, слишком скрупулезный и дотошный. Но это со стороны… На самом деле, он как-то признался в доверительной переписке

«Я страшно стыдлив, неимоверно робок, до глупого застенчив, и от этого происходит то, что Вам кажется моей неискренностью. О самом моем глубоком я совсем, совсем не могу говорить».

В жизни Д.С. Мережковского был » тихий светлый ангел», юная художница Ольга Флоренская, родная сестра П.А. Флоренского, известного священника, богослова, философа и ученого-энциклопедиста.

 

 

Как-то Дмитрий Мережковский получил письмо от девушки, написанное изящным почерком, хотел отложить (он часто получал письма от своих поклонниц), но, кинув беглый взгляд на него, уже не мог оторваться.
«Со страниц письма на него пахнуло желанное и желаемое: спокойствие, покой, тишина. Ее письма и эпистолярный диалог с ней стали потребностью души, ненасыщаемой тягой к общению. Мережковского и его юную корреспондентку разделяли 3 тысячи верст и четверть века разницы в возрасте. Но ее письма стали необходимы ему, как воздух и как чистая вода источника жаждущему.» 

Тихих ли глаз твоих вновь,
Тихих ли звезд ожидаю?
Что это в сердце — любовь
Или молитва — не знаю.

Ольгу Флоренскую приняла и полюбила Зинаида Гиппиус, она стала вхожа в их круг.

 

Дружба Ольги и Мережковского  длилась 7 лет – вплоть до неожиданного ухода девушки из жизни. Именно Ольге Мережковский посвятил стихи, которыми начинается эта статья.
Он раскрывался в своих стихах. Но эта его страстность, нежность, пронзительность строк никак не вязалась с его холодным и рассудочным характером. Мережковский стихи, да еще стихи о любви, о душе, о чувствах – это просто неестественно. Ведь окружающие считали, что он не умеет любить…

«В России меня не любили и бранили; за границей меня любили и хвалили; но и здесь, и там одинаково не понимали моего», — писал Мережковский Бердяеву.

Дмирий Мережковский не воспринял революцию. Он истолковал происшедшее как разгул «хамства», воцарение «народа-Зверя».

 Доброе, злое, ничтожное, славное,-
Может быть, это всё пустяки,
А самое главное, самое главное
То, что страшней даже смертной тоски,-

Грубость духа, грубость материи,
Грубость жизни, любви — всего;
Грубость зверихи родной, Эсэсэрии,-
Грубость, дикость,- и в них торжество.

Может быть, всё разрешится, развяжется?
Господи, воли не знаю Твоей,
Где же судить мне? А все-таки кажется,
Можно бы мир создать понежней.

Прожив два года в Советской России, Мережковский возненавидел большевизм и решил уехать с женой из страны.

А мы готовы всего лишиться, только бы не быть собою.

В 1920 году они эмигрировали в Париж. В Париже у них еще с дореволюционных времен осталась квартира. Это было очень важно для адаптации.

Они открыли свою квартиру своим ключом, их ждала своя постель, своя посуда и своя любимая многотомная библиотека, ведь Мережковский ни дня не мог прожить без книг. Дмитрия Мережковского прозвали «полководцем цитат», так как он часто и блистательно цитировал многих авторов. Он был великолепным оратором. И, по словам А. Меня, буквально жонглировал цитатами, как искуснейший циркач.
В 1926 году Мережковские организовали литературное и философское общество «Зеленая лампа», продолжение одноименного общества начала XIX века, в котором принимал участие А.С. Пушкин. Президентом «Зеленой лампы» стал Г. Иванов.

Это общество сыграло видную роль в интеллектуальной жизни первой эмиграции. Зинаида Гиппиус оказалась опять в своей стихии. Каждое воскресенье от 16 до 17 часов почти 20 лет у них традиционно собирались талантливые люди — цвет русской эмиграции – Иван Бунин, Константин Бальмонт, Надежда Тэффи, Иван Шмелев, Николай Минский, Николай Бердяев, Г. Адамович, Ирина Одоевцева, С. Маковский, Ю. Мандельштам и многие другие.

Вокруг Мережковских бурлила жизнь, они были эпицентром русской литературной жизни нескольких поколений. Дмитрий Мережковский верил, что историческая миссия эмиграции – борьба с большевизмом любыми способами. «Россия вберет в себя Европу через любовь» Именно России отводилась роль всемирного спасителя.
В 1931 г. Дмитрий Сергеевич Мережковский был выдвинут на получение Нобелевской премии, но она досталась Ивану Бунину.

В конце 30-х годов Мережковский увлекся идеями фашизма, он даже встречался с Муссолини. В Гитлере он видел избавителя страны от коммунизма – «нравственной болезни» России. После нападения Германии на СССР Мережковский выступил на немецком радио. В своей речи «Большевизм и человечество» он сравнил Гитлера с Жанной д’Арк, надеялся, что он спасет мир от смертельно опасного коммунистического зла и немецкие солдаты были представлены им как благородные рыцари.

«…Он всю жизнь твердил об Антихристе, и когда этот Антихрист, каким можно считать Гитлера, появился перед ним, — Мережковский не разглядел, проглядел его» (Ирина Одоевцева).

После этого выступления от них отвернулись все. Сотрудничества с Гитлером (заключавшегося в этой его речи) ему не простили, хоть практически вся речь была посвящена все-таки критике большевизма.
Биограф Ю. В. Зобнин утверждает, что Мережковский — «…легко узнаваемый тип российского неприкаянного художника-неудачника… очень неуверенного в себе, вечно мятущегося, подчас — нелепого, подчас — наивного и сверх меры наделенного сугубо русским талантом — хроническим ‘неумением жить’»

Но горек твой удел, мечтатель бесполезный:
Не нужен никому, от жизни ты далек.
И, трепетно склонясь над сумрачною бездной
Неразрешимых тайн, ты вечно одинок…

Мережковский оказался в полной изоляции. Два пожилых человека, нуждающихся не только в моральной, но и в материальной поддержке, остались практически одни. Никто не мог пройти мимо этой странной  пары, гуляющей по Парижу, не оглянувшись. . Какая грустная картина встает перед глазами, когда читаешь воспоминания М. О. Цетлина:

«Вот он идет по узкой улице Пасси с женой. Он весь согбен возрастом, который гнет человека к земле, как бы ни был высок его дух, как бы ни были устремлены вверх его взоры. Маленький, сухонький старик, идущий медленной стариковской походкой. Уже близка весна, но на нем тяжелая старомодная шуба, выцветшая и сохранившаяся от лучших времен. Он и жена кажутся хрупкими, словно фарфоровыми на этой улице, среди спешащих прохожих. Они должны перейти через улицу и робко остановились перед потоком автомобилей и велосипедистов. Зинаида Николаевна прижимает к себе руку мужа, словно успокаивает его. Как они слабы и заброшены в этом людском потоке, эти два стареющих писателя».

Все это уж было когда-то,
Но только не помню, когда…

7 декабря 1941 года Дмитрий Сергеевич ушел в иной мир. На похороны пришло несколько человек… . Незадолго перед смертью, узнав о зверствах фашистов, он совершенно разочаровался в Гитлере.
Зинаида Гиппиус тяжело переживала смерть супруга. «Я умерла, осталось умереть только телу», — признавалась после его смерти.

Двигался, работал, действовал, стремился, боролся всю жизнь, и
вдруг остановка, недвижность, бесцельность, праздность, покой — смерть.

Если розы тихо осыпаются,
Если звезды меркнут в небесах,
Об утесы волны разбиваются,
Гаснет луч зари на облаках,

Это смерть,- но без борьбы мучительной,
Это смерть, пленяя красотой,
Обещает отдых упоительный,-
Лучший дар природы всеблагой.

У нее, наставницы божественной,
Научитесь, люди, умирать,
Чтоб с улыбкой кроткой и торжественной
Свой конец безропотно встречать.

 

Мережковский стихи.

 

ОДИНОЧЕСТВО В ЛЮБВИ.

Темнеет. В городе чужом
Друг против друга мы сидим,
В холодном сумраке ночном,
Страдаем оба и молчим.

И оба поняли давно,
Как речь бессильна и мертва:
Чем сердце бедное полно,
Того не выразят слова.

***

 

Ты ушла, но поздно:
Нам не разлюбить.
Будем вечно розно,
Вечно вместе жить.

Как же мне, и зная,
Что не буду твой,
Сделать, чтоб родная
Не была родной?
Не позже 1914

***

 

И хочу, но не в силах любить я людей:
Я чужой среди них; сердцу ближе друзей —
Звезды, небо, холодная, синяя даль
И лесов, и пустыни немая печаль…
Не наскучит мне шуму деревьев внимать,
В сумрак ночи могу я смотреть до утра
И о чем-то так сладко, безумно рыдать,
Словно ветер мне брат, и волна мне сестра,
И сырая земля мне родимая мать…
А меж тем не с волной и не с ветром мне жить,
И мне страшно всю жизнь не любить никого.
Неужели навек мое сердце мертво?
Дай мне силы, Господь, моих братьев любить!

***

 

Люблю иль нет,- легка мне безнадежность:
Пусть никогда не буду я твоим,
А все-таки порой такая нежность
В твоих глазах, как будто я любим.

Не мною жить, не мной страдать ты будешь,
И я пройду как тень от облаков;
Но никогда меня ты не забудешь,
И не замрет в тебе мой дальний зов.

Приснилась нам неведомая радость,
И знали мы во сне, что это сон…
А все-таки мучительная сладость
Есть для тебя и в том, что я — не он.

***

Я всех любил, и все забыли
Мои неверные мечты.
Всегда я спрашивал: не ты ли?
И отвечал всегда: не ты.

Так дольних роз благоуханье,
Увядших в краткий миг земной,
Не есть ли мне напоминанье
О вечной Розе, об Одной?

***

МОЛИТВА О КРЫЛЬЯХ

Ниц простертые, унылые,
Безнадежные, бескрылые,
В покаянии, в слезах,-
Мы лежим во прахе прах,
Мы не смеем, не желаем,
И не верим, и не знаем,
И не любим ничего.
Боже, дай нам избавленья,
Дай свободы и стремленья,
Дай веселья Твоего.
О, спаси нас от бессилья,
Дай нам крылья, дай нам крылья,
Крылья духа Твоего!

***

 

СТАРОСТЬ.

Чем больше я живу — тем глубже тайна жизни,
Тем призрачнее мир, страшней себя я сам,
Тем больше я стремлюсь к покинутой отчизне,
К моим безмолвным небесам.

Чем больше я живу — тем скорбь моя сильнее
И неотзывчивей на голос дальних бурь,
И смерть моей душе все ближе и яснее,
Как вечная лазурь.

Мне юности не жаль: прекрасней солнца мая
Мой золотой сентябрь, твой блеск и тишина.
Я не боюсь тебя, приди ко мне, святая,
О, Старость, лучшая весна!

Тобой обвеянный, я снова буду молод
Под светлым инеем безгрешной седины,
Как только укротит во мне твой мудрый холод
И боль, и бред, и жар весны.

***

 

Использованы материалы Википедии

* Дорогие друзья! Думаю, многие обратили внимание на первую совершенно чУдную фотографию Cecil Beaton. Очень рекомендую еще полюбоваться его работами

ПОДПИШИСЬ НА ОБНОВЛЕНИЯ:

    Метки: поэзия, поэзия серебряного века, стихи о душе